|
Зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос Татьяны Власовой, моей давней
подруги, работавшей в то время директором разных телевизионных программ. "Слушай, есть потрясный проект, - сказала она, музыкальный. Там
будут угадывать песни, ну, игра, в общем. Влад Листьев открывает на первом канале. Давай, срочно звони Лере Шипенко, запиши ее телефон.
-Таня продиктовала номер. - Я уже говорила с ней, она хочет с тобой встретиться. Вроде бы нужны музыкальные редакторы. Ну, все, пока.
Удачи."
Поблагодарив Татьяну за звонок, я тут же перезвонил Валерии Шипенко, директору будущей программы. Мы договорились встретиться, и
на следующий день я отправился в Останкино.
Я очень волновался. Одно дело работа на радио, которой я отдал к тому времени почти десять лет и знал каждый закоулок этой
профессии и совершенно другое - телевидение. И потом, как ни крути, я шел на смотрины, а возьмут или нет, это еще вопрос.
Получив в Бюро пропусков пропуск и, миновав пост милиции, я подошел к большим лифтам, возле которых толпилось такое множество
людей, что я подумал - стоять мне здесь до второго пришествия. Но, к моему удивлению, когда двери лифта |
открылись, вся толпа, включая меня, оказалась внутри кабины. Причем, я был в средине, потому что те, кто подошел позже, бесцеремонно
утрамбовывали нас, чтобы самим тоже попасть в лифт. Это не вызывало абсолютно ни каких эмоций у тех, кого безжалостно расплющивали о
стенки лифта потому, что так было всегда и так будет всегда.
Люди беседовали между собой, но смысл некоторых фраз был в то время не совсем понятным для меня и потому загадочным.
-…я ему говорю, что плохо прокеено, а он рукой машет.
-…не надо было так быстро пролетать краном, вот все и смазано.
-…а интершум пришлось убрать, иначе музыка не ложится.
Наконец, я доехал до нужного мне этажа и, немного поработав плечами, выбрался из лифта. Пройдя по длинному коридору, я оказался у
двери с надписью: "Час Пик". Именно там и начиналась программа "Угадай мелодию". Я открыл дверь.
Комната оказалась довольно просторной со множеством столов, |
на каждом из которых стояло по компьютеру. Звонили телефоны, пищали пейджеры, урчал принтер, то и дело выплёвывая из себя очередной
лист бумаги. Все это сливалось с бесконечным шорохом компьютерных клавиатур. Готовилась программа, а вернее, программы потому, что для
каждого дня имелся свой редактор. И эта работа не могла прекратиться ни на минуту - господин Эфир слишком дорого стоит, чтобы к нему
можно было отнестись без должного уважения и даже трепета. Поэтому, когда у кого-то что-то не получалось, то более старший по должности,
мог и матом ругнуться или обойтись более мягким выражением. "Ну, если ты дура, то о чем с тобой разговаривать?", - какой-то молодой человек
кричал на свою ровесницу, лицо которой от такого обращения сделалось пунцовым. А кто его знает, может она так напортачила, что тому
молодому человеку эти же слова, а то и покрепче, придется выслушать от вышестоящего начальства. В общем, все как у людей.
За одним из столов сидела темноволосая девушка, к которой меня направили после того, как я объяснил, зачем пришел. Мы поздоровались,
представились. Она и была режиссером будущей программы "Угадай мелодию".
|
|
Звали ее Алла Плоткина. Алла не расспрашивала меня о моих анкетных данных, а сходу начала рассказывать о новой программе. Через несколько
минут к нам присоединились еще двое: Рита и Андрей. Мы втроем и стали группой музыкальных редакторов новой игры. Нам предстояло найти
известные в нашей стране песни и принести их аранжировщикам, которые несколько "изуродовав" мелодии, чтобы труднее было угадывать,
превратят их в двадцатисекундные фрагменты. Впоследствии, слава Богу, от этих метаморфоз отказались, уж больно увлекались иногда
аранжировщики, и мелодия становилась действительно неузнаваемой.
Мы продолжали знакомиться со сценарием и правилами игры, в которых было записано, что ответ считается верным, если участник
произнес название песни. Вот тут-то черт и дернул меня за язык.
- Знаете, - сказал я, - по-моему, с названиями у нас ничего не выйдет.
- Это еще почему? - в глазах Аллы было недоумение. - В других странах именно так и делают.
- Ну, да. Только там, когда песня звучит по радио или по телевидению, ведущий всегда объявляет ее название. А у нас, вспомните тот же
"Маяк", "Вы слушали |
песни советских композиторов" и все. Люди слова помнят, даже напеть могут, а названия - сомневаюсь.
- Саня прав. - поддержал меня Андрей.- А у песен к фильмам, например, иногда вообще по два-три названия.
- Мне кажется, если участник скажет слова из песни, то уже понятно знает он ее или нет. - завершил я свою мысль.
Все согласились с этим моим предложением, не подозревая, что это вполне справедливое изменение в правилах, ударит в первую очередь
по нам, музыкальным редакторам, но об этом позже.
Итак, собрание наше подошло к концу и уже прощаясь, как бы между делом, Алла, обратившись ко мне, сказала:" Ну, что же, Вы меня
устраиваете, будем работать."
По началу работа по сбору песен казалась совершенно простой, но на деле это было вовсе не так. Нет, конечно, можно скупить всю
продукцию фирмы "Мелодия" и выбрать то, что нужно. Но никто на это денег не даст - вы редакторы, вот и ищите, где хотите, хоть из-под земли
достаньте. А поэтому, мы достали наши записные книжки и начали обзванивать всех знакомых, у которых можно было разжиться песнями.
|
Начался настоящий аврал. Во-первых, потому, что сроки очень поджимали - оставалось три месяца до начала съемок, а во-вторых, потому, что
наше руководство хотело начать программу при наличии в базе данных не больше, ни меньше - пяти тысяч мелодий. Кстати, нас эта цифра тоже
почему-то ни испугала сначала. Да что там, думали мы, в нашей стране не найдется пяти тысяч популярных мелодий? Ща, как наляжем, так и
больше наберем. Спуститься на землю мне помогла одна моя приятельница: "Ну, да, наберете. - сказала она мне сквозь смех. - Это, если вы еще с
друзьями будете по ночам сами сочинять мелодии, тогда может быть и наберете." И оказалась права. 
Но, так или иначе, мы носились по всей Москве, встречаясь с друзьями, получая и возвращая с рук на руки пластинки, кассеты,
компакт-диски и все, что могло нести на себе музыкальную информацию. Потом летели в Останкино, сбрасывали все это аранжировщикам и
снова в город за добычей. Подобно археологам, мы, слой за слоем, поднимали все пласты песенного искусства нашей страны и образовавшегося
ближнего зарубежья. И чем глубже я зарывался в песенный грунт, тем яснее понимал, что хоть и
|
|
относятся советские песни к разделу Истории музыки "Массовое искусство", а не так и много этих самых массовых песен. Каждая хорошая песня,
написанная мастером - товар штучный. Не то, что теперь - пекут их как блины, вот они и похожи друг на друга. Да все больше бледные какие-то,
не поджаристые. Не умеют, видно.
Короче говоря, к началу съемочного периода мы набрали около трехсот песен.
Начались съемки. Валдис оттачивал свое мастерство на площадке, а мы - за
кулисами. К тому времени наши редакторские роли уже четко определились: я
работал на компьютере, составляя музыкальный сценарий программы, Андрей Трусов
записывал мелодии на минидиски и отдавал их звукорежиссеру, а Рита Перова
работала на площадке и следила за игрой. И когда участник произносил слова из
песни, которую он узнал, она, с помощью специальных жестов, показывала Валдису
прав игрок или нет. На словах это выглядит ясно и просто, но в действительности
мы оказались в аду.
Студия снимала по четыре, а иногда и пять программ в день. Перед каждой игрой
Наташа Головина, литературный редактор, знакомилась с игроками, наскоро
распрашивала об их жизни и в бешеном темпе сочиняла им биографию.
Валдис
нервничал, потому что не мог толком разобрать Наташин почерк и заставлял ее
переписывать. На вид флегматичная Наталья ворчала: " А
|
что, я пишущая машинка
что-ли?" Мы с Андреем должны были работать на опережение и выдавать программы на
сегодня и на завтра, а лучше еще и на послезавтра, чтобы, не дай Бог, не
остановить студию. 
Ну, а Рите нужно было пропускать весь этот материал через себя
с точки зрения песенных текстов. Необходимо было снять около двухсот программ за
месяц. А если учесть, что после нескольких дней съемок программа пошла в эфир,
то речи о том, что можно отложить или перенести съемку быть не могло. А по ходу,
конечно, и переделки, и изменения, при чем как всегда, срочно! Горит! В комнату
буквально влетала продюсер Элла Комарова и сразу: "Сашка, это убери, это
замени, это вообще больше никогда не давай." Мне проще, постучал по клавиатуре и
все изменилось. А вот Андрей всегда злился потому, что ему надо было изъять из
аппаратной уже записанные минидиски и все заново переделать. "У нас тут что,
ресторан? Будут они мне тут заказы заказывать." - возмущался Андрей, но
все-равно переделывал. А иначе нельзя - программа дело коллективное. В общем,
все, начиная с режиссера и кончая уборщиком студии, превращались в единую машину,
ни один винтик которой не мог сломаться
|
К средине съёмочного периода мы уже вошли в колею и наш с Андреем конвеер по выпуску музыкального ряда исправно работал. Но гром
среди ясного неба всё-таки прогремел. После одного из съёмочных дней мне звонит Андрей.
- Сашка, завтра в десять утра нас Алла Плоткина вызывает на ковёр.
- Что случилось?
- Там вместо одной песни прозвучала другая. Исправить невозможно, придётся резать на монтаже. Алка грозится снять по сто долларов.
Хороший вальс, думаю.
Утром еду в Останкино и размышляю, - если за каждую ошибку по стольнику, то можно и без зарплаты остаться. Надо что-нибудь
придумать.
-Так мы работать не будем, - вид режиссёра ничего хорошего не предвещал, - вы что, охренели?
Дальше последовал ряд эпитетов.
- Алл, ну, мы, ведь, тоже люди... - я робко пытаюсь начать разговор.
- Ну, знаешь, люди. Мне ваша ошибка дорого обойдётся. Буду наказывать деньгами. - В комнате повисла гнетущая тишина.
- В конце концов, Господь Бог тоже один раз ошибся, - прервал я затянувшуюся паузу.
- Что ты имеешь в виду? - В глазах Аллы возникла заинтересованность.
- Он ведь, думал, что Адам и Ева никогда не согрешат, а они согрешили.
Надо отдать должное Алле Плоткиной - чувство юмора не покидало её никогда. Она улыбнулась и под аккомпанемент её слов: "Ну, смотрите.
Чтобы это было
|
|
| Андрей Трусов |
в последний раз", мы с Андреем покинули "ковёр".
Больше, кажется, серьёзных ошибок у нас не было. Как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай.
Ко вторым съёмкам у нас уже была своя комната на двенадцатом этаже главного здания именуемая модным словом - офис. Там собирались
абсолютно все, кто был причастен к подготовке программы. От того всегда стоял гвалт - все разговаривали одновременно. Еще и телефон
трезвонил каждую минуту. (Почему-то тогда у нас не было автоответчика.) Как правило на телефонные звонки отвечали редакторы.
И, вот, я
помню как-то под вечер, когда все разошлись, мы остались поработать с Наташей Головиной. Звонит телефон. Наташа снимает трубку.
- Алло, вас слушают... откуда звонят, из дурдома?.. А, из гордумы, простите, что вы хотели?
Я от смеха начал сползать со своего кресла, а Наталья, повесив трубку, давай ворчать:"Бормочут там что-то, не поймешь, то ли из дурдома, то ли
из гордумы. Да какая, собственно, разница?" И тоже смеётся.
Через три года существования программы, основная масса музыки была набрана и музыкальных редакторов стали сокращать. Сначала ушла
Рита Перова, потом Андрей Трусов. Я остался один, поскольку на тот момент лучше владел компьютером, да и компьютерная программа, с
помощью которой составлялся музыкальный ряд "Угадайки", была написана мной лично немножко освоенным языком FoxPro. И, вот, тогда то, я
испытал всю "прелесть" работы на площадке во время съёмок.
Теперь, до съёмок я должен был составить программу и записать её на минидиск, а во время съёмочного периода должен был стоять в
студии, следить за тем, что отвечают игроки, а отвечают они, как правило, с пятого на десятое. Интернет в стране тогда был в зародышевом
состоянии и тексты песен можно было найти только в сборниках.Я раскладывал на мониторе эти книжки, делал там нужные закладки и когда
игрок произносил слова из песни,
я бешено листал страницы, отыскивая закладку, пробегал глазами текст и делал Валдису специальный жест.
Если я поднимал большой палец вверх - это означало правильно, скрещивал руки - неправильно. Но хуже, когда и текста не было в книжках, и я
толком не помнил песню. Вот, тогда я разводил руки в стороны, что означало: "А хрен его знает". Съёмку останавливали и начинали спрашивать
у кого только возможно, пока не находили ответа. В общем, каждый раз входя в студию, я чувствовал себя студентом, которому нужно сдавать
экзамен.
А в перерывах между съёмками Валдис, я и тогда асисстент режиссёра, а теперь уже режиссёр Герман Ефимов иногда выезжали на гастроли
в другие города, где проводили игры, и победителей приглашали в Москву. Все поездки были интересными, но одна из них особенная - в
Таджикистан, в горячую точку к нашим солдатам 201-й Гатчинской дважды Краснознамённой мотострелковой дивизии на афганской границе.
| | |
Для ребят это было таким праздником, нужно было видеть их глаза! Ну, а нам было приятно, что мы сумели этот праздник сделать.
Там я впервые летал на военном вертолёте. Нас повезли показать места, где проходит солдатская подготовка. Это было где-то в горах и
вертолёт приземлился на специальной площадке. Мы стали фотографироваться на фоне вертолёта и когда это увидел пилот, то сказал, что не
надо бы этого делать - плохая примета. Так вот, представьте себе, когда мы закончили осмотр и собрались улетать, вертолёт сломался и не смог
взлететь. Около часа мы ждали другую машину, находясь на площадке, открытой не только всем ветрам, но и афганским снайперским прицелам.
Для меня такая поездка оказалась не последней, позже, в качестве музыканта я играл для наших солдат в Чечне прямо на поле аэродрома в
Грозном.
Четыре года спустя, после закрытия программы "Угадай мелодию", я случайно встретил режиссёра Геру Ефимова, который мне и
сказал:"Кажется, нам предлагают второй раз войти в ту же воду." Этого, как известно, сделать нельзя, но во вторую жизнь "Угадайки" мы всё-же с
ним вошли. Но, это уже другая история.
|
